Как соотносятся между собой грамматическая категория, грамматическое значение и грамматическая форма? Грамматическая категория. Грамматическое значение. Грамматическая форма слова. Соотношение грамматического и лексического значений Языковое воплощение гр

Грамматическая категория – универсальный семантический признак, который присущ целому классу слов или классу сочетаний слов и имеющий в языке свое формальное выражение. В грамматических категориях проявляется своеобразие языков мир. Черты: 1)ГК выступает обобщением целого ряда (обязательно не менее двух) соотносительных между собой и противопоставленных друг другу грамматических значений, находящих свое выражение в определенных грамматических формах (обобщенное значение рода, числа, падежа, времени, лица и т.д.) 2) ГК могут изменяться и исчезать (падежи в английском языке (4=>2), категория числа в русском языке (единственное, множественное, двойственное) 3) ГК делятся на морфологические и синтаксические, а именно:
а) морфологические – объединяющая грамматические классы слов (части речи), принадлежащие этим классам грамматические (морфологические) категории и формы слов, т.е. в центре морфологических категорий стоит слово с его грамматическими изменениями и с его грамматическими характеристиками; морфологические ГК выражаются в следующих формах: Морфологические категории подразделяются на словоизменительные и классификационные: словоизменительные формы: объединяют формы слова в пределах одной и той же лексемы (например: категория рода имен прилагательных является словоизменительной; прилагательное согласуется с именем существительным, принимая его грамматический род: белая бумага, белое пятно) классификационные формы: классификационные категории объединяют лексемы на основе общего грамматического значения (категория рода существительных – классификационная; существительное стол мужского рода, стена – женского, окно – среднего, и эта родовая «прикрепленность» строго обязательна) б) синтаксические категории – это категории, базирующиеся на морфологических категориях, но далеко выходящие за их пределы: категории времени и модальности, а также – в широком синтаксическом понимании – и категория лица, т. е. те категории, которые выражают отношение сообщения к действительности и подводятся под общее понятие «предикативности».
Грамматическое значение – обобщенное, отвлеченное языковое значение, присущее ряду слов, словоформ, синтаксических конструкций и находящее в языке свое регулярное выражение. Для определения специфики грамматического значения его обычно противополагают лексическому значению. Выделяют ряд свойств, отличающих грамматические значения от лексических: 1) степени охвата лексического материала: Грамматическое значение объединяет группы слов в определенные грамматические классы, например, грамматическое значение предметности объединяет значительную часть лексики русского языка в грамматический класс имени существительного и т.д. 2) выступает по отношению к лексическому дополнительным, сопутствующим: При помощи различных формальных показателей, мы можем изменить облик слова, не меняя его лексического значения (вода-воды-воде-воду-водой; несу-несешь-несет-несем-несете-несут и т.д.). При этом грамматические значения отличаются регулярностью своего выражения, то есть имеют один и тот же набор формальных показателей, с помощью которых они реализуются в разных словах (например, окончание -ы, -и в родительном падеже единственного числа у существительных женского рода).3) по характеру обобщения и абстрагирования: Если лексическое значение связано в первую очередь с обобщением свойств предметов и явлений, то грамматическое возникает как обобщение свойств слов, как абстрагирование от лексических значений слов, хотя за грамматическим абстрагированием также стоят общие свойства и признаки вещей и явлений (деление в русском и белорусском языках глагольного времени на прошедшее, настоящее и будущее соответствует тому, что все в мире существует для человека либо в прошлом, либо в настоящем, либо в будущем). 4) особенности отношения к мышлению и строю языка: Если слова с их лексическими значениями служат номинативным средством языка и в составе конкретных фраз выражают мысли, знания, представления человека, то формы слов, словосочетаний и предложений используются для организации мысли, ее оформления, то есть характеризуются своей внутриязыковой природой.
Грамматическая форма – это та часть формы слова, словосочетания или предложения, которая выражает их грамматические значения (род, число, падеж и т.д.). Грамматическая форма тесно связана с понятием парадигмы. Парадигма (от греч. paradeigma - пример, образец) – это совокупность грамматических форм слова или класса слов.
Лексическое и грамматическое значения слова представляют собой два плана содержания языковых единиц. Многочисленными исследователями установлено» что лексическое значение слова всегда выступает в единстве с грамматическими Взаимосвязь лексическою значения слова и его грамматических значений с большей очевидностью проявляется при классификации слов по лексико-грамматическим группам.Положения:1)принадлежность слова к той или иной части речи зависит or совокупности лексических и грамматических признаков, свойственных данному слову, т.е. учитывается лексическое значение слова, его морфологические и синтаксические признаки; 2)типичными словами каждой части речи являются такие слова, лексическое значение которых совпадаете обобщённым лексико-грамматическим признаком данной части речи; 3)изменение лексического значения слова может привести к переходу части речи в другую и к изменению грамматических признаков. С другой стороны между ними имеются и существенные различия: 1)лексическое значение индивидуально, грамматическое - более абстрагировано, свойственно целому классу слов; 2) в лексическое значение включается главная информация, в грамматическое – дополнительная, вспомогательная; 3)лексическое значение выражается основой, грамматическое различными языковыми средствами(окончаниями, приставками, суффиксами* чередованием звуков, ударением, предлогами, супплетивными формами); 4)слово в речи (не в языке) имеет только одно лексическое значение, в то время как грамматических значений в этом слове обнаруживается значительно больше.

I. Центральными понятиямиграмматики являютсяграмматическое значение, форма и грамматическая категория.

Грамматическое значение – абстрактное языковое содержание грамматической единицы, имеющее в языке регулярное (стандартное) выражение (например:грамматическим значением слов новый и старый является общее значение «признаковости», а также частные грамматические значения – рода, числа и падежа, которые имеют в языке стандартное выражение в аффиксальной морфеме -ый ).

Грамматическое значение неиндивидуально, так как принадлежит целому классу слов, объединенных общностью морфологических свойств и синтаксических функций. В отличие от лексического значения, грамматическое не называется словом прямо, а выражается в нем «попутно», с помощью специальных грамматических средств. Оно сопутствует лексическому значению слова, являясь его добавочным значением.

Абстрагированное языковое содержание, выражаемое грамматическим значением, имеет разную степень абстракции, то есть по своей природе грамматическое значение неоднородно (например:в слове думал наиболее абстрактным является значение процесса, присущее всем глаголам и всем его формам; за ним следует значение прошедшего времени; более узким и определенным является значение мужского рода, которое присуще только формам глагола, противостоящим формам женского и среднего рода).

Грамматическое значение слова выводится из его отношения к другим единицам того же класса (например:грамматическое значение формы прошедшего времени выводится путем соотношения ее с другими временными формами).

Грамматическая категория – совокупность однородных грамматических значений, представленных рядами противопоставленных друг другу грамматических форм. Грамматическая категория в своих связях и отношениях формирует ядро грамматического строя языка.

Грамматическая категория существует как класс значений, объединенных в системе противопоставлений (например:грамматическая категория падежа объединяется единством самого отвлеченного значения отношений: «нечто относится к чему-то» и противопоставленностью частных отношений – объективного, субъективного, определительного и других). Соотношение грамматической категории и грамматического значения – это отношение общего к частному, необходимым признаком грамматической категории является и единство выражения грамматического значения в системе грамматической форм.

В каждом языке есть своя система грамматических категорий, и устанавливается она только путём анализа грамматических фактов самого языка. Нельзя назвать ни одного грамматического значения, которое выступало бы как универсальная грамматическая категория.

В разных языках даже одна и та же грамматическая категория в зависимости от количества противопоставленных членов может быть организованна по-разному (например:в русском языке категория числа двучленная, а в словенском – трехчленная; в русском языке категория падежа шестичленная, в немецком – четырёхчленная, в английском - двучленная).

В процессе исторического развития языка объём грамматических категорий может меняться. Например, в древнерусском языке категория числа была представлена единственным, двойственным и множественным числом, но в процессе языкового развития двойственное число было утрачено; утрачена и существовавшая в древнерусском языке форма звательного падежа и т.д.

II. Грамматические категории подразделяются на морфологические и синтаксические.

Морфологические грамматические категории выражаются лексико-грамматическими классами слов – знаменательным частями речи (например:грамматическая категория вида, залога, времени выражается глаголом). Среди этих грамматических категорий выделяются словоизменительные иклассификационные.

Морфологические категории классификационного типа – это категории, члены которых не представлены формами одного и того же слова, то есть категории, внутренне присущие слову и не зависящие от его употребления в предложении (например:категория рода существительных в русском, немецком, английском языках).

Синтаксические грамматические категории – это категории, принадлежащие в первую очередь синтаксическим единицам языка (например:категория предикативности), но могут быть выражены и единицами, относящимися к другим языковым уровням (например:словом и его формой, которые участвуют в организации предикативной основы предложения и формируют его предикативность).

III. От грамматических категорий отличаются лексико-грамматические категории (или разряды). Лексико-грамматические категории – объединения слов, обладающих общим семантическим признаком, влияющим на способность слов выражать то или иное морфологическое значение. Например,в русском языке среди существительных выделяются собирательные, отвлеченные, вещественные существительные, которые имеют особенности в выражении категории числа: они не способны к образованию форм числа, употребляются в форме одного числа, чаще единственного (листва, железо, дружба; нем. das Gold «золото» , die Liebe «любовь» ; англ. coal «уголь», knowledge «знание» ).

В зависимости от того, на основании каких признаков объединяются эти слова в разряды, а также их принадлежности к одной или разным частям речи, лексико-грамматические категории подразделяются на два типа:

1) категории, объединяющие в своем составе слова одной части речи, которые обладают общим семантическим признаком и сходством в выражении морфологических категориальных значений (например:во всех языках мира среди имен существительных выделяются разряды имен собственных и нарицательных и т.д.);

2) категории, представляющие собой группировку слов, принадлежащих разным частям речи, но объединенных на основе общности семантических и синтаксических признаков. Например,в русском языке разряд местоименных слов, объединяющий в своем составе местоименные существительные - я, мы, вы, кто ; местоименные прилагательные – такой, какой, всякий ; местоименные числительные – столько, несколько и т.д.; местоименные наречия – где, когда, там ).

IV. Части речи – основные лексико-грамматические классы, по которым распределяются слова языка. Термин связан с древнегреческой грамматической традицией, в которой предложение не отделялось от речи.

Проблема части речи – наиболее сложная и дискуссионная проблема языкознания, не получившая окончательного решения. До сих пор не выработаны общие принципы выделения частей речи. Наибольшее признание получил так называемый «смешанный принцип», согласно которому учитывается общее (категориальное) грамматическое значение каждого разряда слов, способность их выполнять номинативную или указательную функцию, грамматические категории, присущие словам, объединяющимся в составе одной части речи, типы формо- и словообразования, синтаксическая сочетаемость, характерные функции слова в составе предложения и в связной речи.

Набор этих признаков, их иерархия в разных языках может меняться: в английском языке, например, выделение частей речи происходит на основании двух признаков: семантического (категориальное значение) и синтаксического (сочетаемость и функции в предложении); в русском – на основе трёх признаков: семантического, морфологического (общность набора морфологических категорий) и синтаксического.

В разных языках мира состав частей речи (их структура и объём) различен.

V. Несмотря на существование различий в составе, структуре и объеме частей речи разных языков мира, наиболее постоянным в них является противопоставление имени и глагола.

Имя , включающее в себя именные части речи (существительное и прилагательное) по своим семантическим, грамматическим и синтаксическим признакам противостоит глаголу. Членение частей речи на имя и глагол, имеющие свои истоки в древнеиндийском, античном и арабском языкознании, соотносится с членением высказывания на субъект и предикат.

Имя существительное – это знаменательная часть речи, объединяющая в своем составе слова с общим значением предметности. Даже обозначая свойство, качество или процесс, существительное называет их в отвлечении от носителя признака или производителя действия (например: доброта, крутизна, рисование, der Gelehrte «учёный», das Leben «жизнь», the poor «», the love «» ).

Первичные синтаксические функции имени существительного – функции подлежащего и дополнения: Человек украшает место, а не место человека. - англ. The train leaves at six ỏclock. «Поезд отходит в шесть часов» и I᾽ve received a telegram. «Я получил телеграмму» - нем. Die Studenten sitzen im Hörsaal. «Студенты сидят в аудитории» и Er begegnet einem Bekannten. «Он встречает знакомого».

Хотя существительное может выполнять функции, свойственные другим частям речи: сказуемого (опыт – лучший учитель , англ. He is a teacher . «Он преподаватель», нем. Karaganda ist eine schöne Stadt . «Караганда – красивый город» ); определения (дом в три этажа , нем. die Museen von Paris «музеи Парижа», англ. This is the manager᾽s room. «Это комната заведующего» ); обстоятельства (идти тропой , англ. There is a hospital in the village . «В деревне имеется больница», нем. Er konnte vor Erregung nicht sprechen. «Он не мог говорить от волнения» ); но употребление его в этих функциях связано с определенными ограничениями.

С точки зрения семантики существительные во всех языках мира делятся на лексико-грамматические разряды, среди которых наиболее универсальными являются разряды собственных и нарицательных, конкретных и абстрактных.

Наиболее типичными грамматическими категориями существительных являются категориями числа и падежа. Категория падежа в одних языках выражается с помощью окончаний или предлогов и окончаний, в других – аналитически, то есть с помощью порядка слов или предлогов. Количество падежей может колебаться. Категория числа может выражаться по-разному: аффиксами (в русском языке: сестра – сёстр-ы , в немецком: die Blume – die Blum- en «цветок - цветы», в английском: city – citi- es «город - города» ), редупликацией (то есть удвоением основы – армянский язык), внутренней флексией (чередованиями внутри корня – английский: tooth –tee th «зуб - зубы» , немецкий языки: der Garten – die G ä rten «сад - сады» ), ударением (русский язык: лéса – лесá ), супплетивизмом (образованием форм от разных корней или основ – русский язык: человек – люди ), агглютинацией (казахский язык).

Из других категорий широкое распространение получила категория определенности / неопределенности, которая может выражаться артиклем (языки немецкий: der, das, die – определённые, ein, eine, ein – неопределённые; английский: the – определённый, a,an - неопределённые), аффиксом. В русском языке этой категории нет.

Категории рода, одушевленности / неодушевленности во многих языках мира не имеют семантических оснований для своего выделения, поэтому они в некоторых языках в процессе их исторического развития постепенно утратились.

В русском и немецком языках имя существительное противостоит глаголу и по набору своих словообразовательных аффиксов, среди которых преобладают суффиксы (у глаголов ведущее положение занимают префиксы).

Имя прилагательное как часть речи в своем составе объединяет слова, обозначающие признак (свойство) предмета.

Первичные синтаксические функции прилагательного - функции атрибутивности и предикативности, то есть функции определения (прелестная шляпка – нем. eine schwere Aufgabe «трудное задание» - англ. cold day «холодный день» ) и сказуемого, его именной части (Ты ещё молодой и неопытный . – нем. Der Apparat ist gasdicht . «Аппарат газонепроницаем» - англ. The pencil is red . «Карандаш красный» ).

Прилагательное может обозначать качества и свойства предмета как непосредственно воспринимаемый признак (качественные прилагательные : солёный , красный, глухой, злой и т.д.; нем. stark «сильный», gesund «здоровый»; англ. big «большой», red «красный» ), так и признак, обозначающий свойство предмета через его отношение к другому предмету - действию, обстоятельству, числу и т.д. (относительные прилагательные : железный, вечерний, подземный; нем. morgen «утренний» , frühlings «весенний»; англ. autumn «осенний» ).

Это деление является универсальным. Признак может присутствовать в предмете в большей или меньшей степени, отсюда способность определённых разрядов прилагательных к образованию степеней сравнения (русс. мудрый – мудрее(более мудрый) – мудрейший(самый мудрый); нем. laut – lauter – am lautesten «шумный – более шумный – самый шумный»; англ. polite – politer – politest «вежливый – более вежливый – самый вежливый» ). Признак может быть постоянным или временным свойством предмета, отсюда наличие двух форм – полной (бодрый; нем. eine schwere Aufgabe «трудное задание» ) и краткой: (бодр, нем. Die Aufgabe ist schwer «задание трудно» ).

Во многих языках мира прилагательное не выделяется в самостоятельную часть речи (китайский, корейский языки).

В языках, где прилагательные тяготеют к имени, они склоняются; где тяготеют к глаголам – спрягаются.

В словообразовательном отношении прилагательные часто противостоят другой части речи, обладая особым набором словообразовательных средств (например:в русском языке -н, -ск, -ов, -лив, -чив , отсутствующие в других частях речи).

Глагол - знаменательная часть речи, объединяющая слова с обозначением действия или состояния (любить, нем. schreiben «писать», англ. to speak «говорить» ). Это значение в языках мира выражается по-разному. Основная синтаксическая функция глагола – функция предикативности (сказуемности). В соответствии с этой функцией глагол обладает особыми грамматическими категориями (времени, вида, залога, наклонения).

Глагол обозначает действие через отношение 1) к лицу или субъекту действия, что объясняет наличие у глагола категории лица ; 2) к объекту действия, отсюда категория переходности . Действие, обозначаемое глаголом, протекает во времени, что выражается категорией времени , которая связана с категорией вида (выражающей внутренний предел, достигнутый или недостигнутый действием); наклонения (выражающей разное отношение действия к реальности); категорией залога (обозначающей, разную направленность действия на субъект и объект).

Наречие – лексико-грамматический класс неизменяемых слов, обозначающих признак признака, действия или предмета (например:очень близкий, читать много , яйца всмятку ; нем. ganz unbrauchbare «совершенно непригодные», gehen geradeaus «идти прямо», das Haus links «дом налево»; англ. a very good student « очень хороший студент», He works hard . «Он работает усердно» ).

В предложении выступают как обстоятельства (Быстро падала темнота. – нем. Die Delegation wurde herzlich empfangen. «Делегацию встретили сердечно» - англ. The sun shines brightly . «Солнце светит ярко» ), реже как определения (Он любит кофе по-турецки . – нем. Der Baum rechts ist hoch. «Дерево справа - высокое» ).

Основные морфологические признаки: отсутствие форм словоизменения, лексическая и словообразовательная соотнесённость со знаменательными словами, наличие особых словообразовательных аффиксов.

По лексическому составу наречия делятся на два лексико-грамматических разряда – качественные и обстоятельственные. Качественные передают различные виды значения качественности, свойственности, интенсивности (весело, быстро, много, вплотную; нем. wenig «мало», zweimal «дважды»; англ. too «слишком», enough «достаточно», well «хорошо» ). Обстоятельственные выражают обстоятельственные признаки, внешние по отношению к их носителю: места, времени, причины, цели (вдали, туда, вчера, сгоряча, умышленно; нем. hier «здесь», morgen «завтра», darum «поэтому»; англ. inside «внутри», now «сейчас» ).

Числительное – лексико-грамматический класс слов, обозначающих число, количество, меру. Специфической грамматической чертой числительных является их сочетаемость с существительными, обозначающими считаемые предметы: в одних случаях они управляют существительными (например:три стола ), в других – согласовываются с ними (например:многих студентов ).

Другой особенностью числительных является их отношение к числу: передавая понятие числа, числительное обычно этой категорией не обладает. В академической грамматике современного русского языка к числительным относятся количественные, передающие понятие числа в чистом виде (пять, двести; нем. zehn , drei; англ. one, ninety ); собирательные, обозначающие совмещенность однородных предметов (двое, трое ); порядковые же рассматриваются как относительные прилагательные (первый, седьмой; нем. der dritte, der zweite; англ. eighth, fifteenth ); дробные, обозначающие ту или иную часть целого (одна третья, пять шестых; нем. ein Viertel, ein Zwanzigstel; англ. a (one) quarter, two point three five ).

Местоимения не имеют собственного предметно-логического содержания, это часть речи, объединяющая в своем составе слова, которые указывают на предмет, признак или количество, но не называют их. Это своего рода заместительные слова. Местоимения указывают на

1) предметы (в грамматическом смысле слова) – это местоименные

существительные (например:я, ты, мы, кто, что, никто, некто ;)

2) признаки – это местоименные прилагательные (например:мой,

3) обобщенное количество – местоименные числительные (например:

сколько, столько, несколько );

4) обобщенно-обстоятельственное значение – это местоименные

наречия (например:где, куда, там);

5) обобщенно-процессуальное значение – местоименные глаголы

(например: to do в английском языке).

Отличительный признак местоимений – указательная и заместительная функция, поэтому в грамматиках разных языков местоимения часто распределяются по другим частям речи (например:в академической грамматике русского языка в состав местоимений включены только местоименные существительные).

Служебные части речи – семантически пустые, но нагруженные функционально, участвуют в образовании различных аналитических форм. Уступая знаменательным словам в численности, превосходят их по частотности употребления. К служебным частям речи относят предлоги, союзы, частицы, междометия, артикли.

учебная:

1. Кодухов В.И. Введение в языкознание. М.: Просвещение, 1979.

с. 258 – 271.

2. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М.: Высшая Школа, 1987. с. 155 – 167.

3. Реформатский А.А. Введение в языкознание. М.: Аспект Пресс, 2001. с. 316 – 324.

дополнительная:

1. Вопросы теории частей речи. На материале различных языков. Л., 1968.

2. Серебренников Б.А. Части речи // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

3. Члены предложения в языках различных типов. Л., 1972.

Грамматическая форма слова определяется формальным признаком слова, передающим некоторое грамматическое значение. Формальный признак (флексия, вспомогательное слово и др.) есть «экспонент» формы, или грамматический «формант», а грамматическая форма как таковая реализуется объединением основы с формантом в составе определенной парадигмы (парадигматического ряда). Следует подчеркнуть, что не только грамматическая форма, но также и экспонент грамматической формы, или формант, являются величинами двусторонними: это сигнемы грамматического строя, различающие свою материальную форму и свое грамматико-семантическое содержание.

Поскольку грамматические значения относятся к наиболее абстрактным, наиболее обобщенным значениям, выражаемым языком, постольку грамматическая форма не замыкается в индивидуальном слове, а объединяет целый класс слов, каждое из которых, в рамках своего конкретного значения, выражает соответствующее общее значение.

Так, значение множественного числа существительных передается посредством присоединения к основе существительного суффикса множественного числа -(e)s, а также, в отдельных случаях, морфофонемным чередованием и другими суффиксами в нескольких исконных и некотором количестве заимствованных слов (books -- dogs -- cases -- men -- oxen -- data -- radii и т. д.). Мы говорим, что, выражая значение множественного числа, разные группы существительных «принимают» эту форму с соответствующими более системными и менее системными вариациями выражения. Но вариации выражения, отображаемые на словарных группах и подгруппах, образуют тесное единство в силу своей функционально-семантической тождественной отнесенности (здесь --- значение грамматического числа). Таким образом, грамматическая форма слова выступает как его расчленение по признаку выражения определенного грамматического значения.

Как известно, наиболее отвлеченные понятия, отражающие самые общие черты явлений действительности, относятся к логическому классу «категориальных». Наиболее общие значения, передаваемые языком и находящие выражение в системной, регулярной соотнесенности форм, осмысливаются как категориальные грамматические значения. При этом формы, передающие такие значения, как мы отметили выше, коррелируют друг с другом в рамках определенных парадигматических рядов.

Категориальное значение объединяет собственные значения противопоставленных парадигматических форм и раскрывается через них; следовательно, соотношение двух типов значений (общего и частного) соответствует логическому соотношению категориальных и родовых понятий.

Если категориальное грамматическое значение объединяет собственные (родовые) значения грамматических форм, соотнесенных в парадигматических рядах, то грамматическая категория как таковая, аналогично грамматической форме, выступает в виде единства материальных форм и значений, то есть в виде определенной микросистемы двустороннего, сигнемного характера.

Упорядоченная совокупность грамматических форм, выражающих определенную категориальную функцию (значение), составляет грамматическую парадигму. Значит, грамматическая категория строится как объединение соответствующих парадигм.

Непосредственные парадигматические соотнесения грамматических форм, на которых основана передача категориальных значений, выявляются в виде категориальных грамматических противопоставлений или оппозиций.

Элементы, объединенные друг с другом в языковой оппозиции, должны обладать двумя типами признаков: с одной стороны, «общими» признаками; с другой стороны, «различительными» или «дифференциальными» признаками (сокращенное обозначение -- ДП). Общие признаки служат основанием для объединения элементов в оппозицию, то есть для рассмотрения их в качестве «членов» оппозиции, а дифференциальные признаки непосредственно различают выражаемую оппозицией функцию.

Теория оппозиций была первоначально сформулирована в лингвистике как фонологическая теория, объясняющая различие и статус фонем в фонетическом строе языка (труды Н, С. Трубецкого). В этой теории были выделены три главных типа оппозиций, разграничивающихся по характеру соотношения дифференциальных признаков фонем: «привативная» оппозиция, «градуальная» оппозиция и «эквиполентная» оппозиция. В зависимости от количества противопоставленных членов, оппозиции были подразделены на бинарные (два члена) и более чем бинарные (тернарные, кватернарные и т. д.).

Наиболее важным типом оппозиции является «привативная» оппозиция, которая может быть только бинарной. Другие типы оппозиций в принципе могут быть сведены к этому типу.

Бинарная привативная оппозиция образуется двумя противопоставленными членами, один из которых отличается наличием определенного дифференциального признака (называемого также «маркой») , а другой -- отсутствием этого признака. Член оппозиции, выделяемый по наличию признака, называется «маркированным», «сильным», «положительным»; член оппозиции, выделяемый по отсутствию признака, называется «немаркированным», «слабым», «отрицательным». Для схематической характеристики того и другого члена используются знаки + и --.

Например, звонкие и глухие согласные формируют привативную оппозицию. Признаком оппозиции служит «звонкость». Этот признак присутствует в звонких согласных, являющихся сильным членом оппозиции, и отсутствует в глухих согласных, являющихся слабым членом оппозиции. Для того чтобы подчеркнуть роль «звонкости» как оппозиционного фактора привативности, глухие согласные могут рассматриваться под рубрикой «не-звонких».

Градуальная оппозиция образуется группой противопоставленных фонем, которые различаются не по наличию или отсутствию признака, а по степени выраженности признака. Например, гласные переднего ряда [ J --I--e--x] формируют кватернарную градуальную оппозицию, различаясь степенью открытости (фактор длительности, как дополнительный признак различия, в данной оппозиции не учитывается).

Эквиполентная оппозиция образуется такими фонемами, которые отличаются друг от друга собственными положительными признаками. Так, билабиальные фонемы [m] и [b] составляют эквиполентную оппозицию, в которой признаками первой фонемы являются сонорность и назализация, а признаками второй -- смычность (взрывность) и глухость.

Выше мы указали, что любые оппозиции могут быть сведены к бинарным привативным, точнее, они могут быть переформулированы в привативных терминах. В самом деле, любой положительный признак, различающий члены непривативной оппозиции, присутствует в одном из них и отсутствует в другом, так что с точки зрения именно этого признака, при отвлечении от других, оппозиция становится привативной по определению. Такое переформулирование представления оппозиционных отношений оказывается весьма полезным на продвинутом этапе оппозиционного изучения микросистемы, поскольку оно дает возможность охарактеризовать каждый из ее элементов посредством набора положительных и отрицательных значений признаков (+ и --), соотносящих этот элемент со всеми другими элементами системы («пучок дифференциальных признаков»).

Например, фонема [р] отличается от [b] как глухая (звонкость --), от [t] как лабиальная (лабиализация +), от [m] как неназализованная (назализация --) и т. д. Как видим, описание в данных терминах отличается большой обобщающей силой и компактностью.

В отличие от фонем, односторонне-материальных элементов языка, слова и морфемы как элементы морфологии являются двусторонними единицами. Соответственно этому, морфологическая оппозиция должна отражать как план выражения, так и план содержания своих элементов.

Главным типом оппозиции в морфологии, как и в фонологии, служит бинарная привативная оппозиция. Она базируется на морфологическом дифференциальном признаке, который наличествует в сильном (маркированном) члене и отсутствует в слабом (немаркированном) члене. В другой, более обобщенной формулировке, можно сказать, что дифференциальный признак маркирует один из членов оппозиции (сильный) положительно, а другой член (слабый) отрицательно, вследствие чего оппозиция и превращается в средство выражения грамматического значения.

Например, настоящее и прошедшее время глагола различаются друг с другом как члены привативной оппозиции по дифференциальному признаку -(e)d (дентальный суффикс), который маркирует форму прошедшего времени положительно, а форму настоящего времени отрицательно. Единственное и множественое число существительного различаются друг с другом как члены привативной оппозиции по дифференциальному признаку -(e)s, который маркирует форму множественного числа положительно, а форму единственного числа отрицательно.

Отрицательный характер выделения слабого члена привативной оппозиции в морфологии, как и в фонологии, может быть подчеркнут соответствующими терминами с отрицательным приставочным элементом «не»: настоящее время глагола в оппозиционном плане оказывается «не-прошедшим», единственное число существительного -- «не-множественным» и т. д. Эти термины, указывая на контрадикторность (взаимоисключающий характер соотношения) членов оппозиции, одновременно отражают и более глубинное содержательное соотношение между ними, состоящее в том, что значение слабого члена является более общим и абстрактным по сравнению со значением сильного члена: сильный член в рамках своей оппозиции всегда более конкретен как носитель выражаемой функции. В силу данного функционального различия слабый член оппозиции употребляется в более широком диапазоне контекстов, чем сильный член. Например, настоящее время глагола, в отличие от прошедшего времени, может выражать «вневременные» или «всевременные» отношения общих истин, постоянных характеристик явлений и т. д. Ср.: "One of the most difficult things that an author has to deal with when he wants to gather together a quantity of stories into a volume is to decide in what order to place them" (W. S. Maugham).

Эквиполентные оппозиции в морфологии английского языка, составляя второстепенный тип оппозиции, выявляются на отдельных участках категориальных систем и преимущественно отражают отношения элементов материальной формы грамматических элементов. Примером таких «малых» оппозиций может служить соотношение личных форм глагола be (am -- are -- is) или соотношение численных форм личных местоимений (I -- we, he -- they).

Градуальные оппозиции в морфологии обычно не выделяются. Вообще говоря, их можно выделить здесь лишь в плане содержания. Так, градуальный характер обнаруживает семантическая корреляция форм степеней сравнения прилагательных и наречий (high -- higher -- highest).

Любая словоформа категориально насыщенного слова, как, например, глагола, может, подобно фонеме, быть репрезентирована набором значений дифференциальных признаков по выделяемым для нее категориям. Например, словоформа is taken маркируется положительно как третье лицо (лицо +), отрицательно как настоящее время (время --), отрицательно как неопределенный вид (вид --), положительно как страдательный залог (залог +), отрицательно как изъявительное наклонение (наклонение --) и т. д. Такая характеристика словоформы, четко отражая ее категориальную структуру, помогает лучше понять грамматическое устройство и специфику функционирования класса слов, взятого в своей целостности.

Средства, или «грамматические способы», при помощи которых строятся формы слов, функционирующие как члены категориальных оппозиций, принято делить на синтетические и аналитические.

Синтетические грамматические способы определяются как такие, которые реализуют грамматическое значение «внутри слова», то есть средствами внутреннего морфемного состава слова. Аналитические грамматические способы, в противоположность синтетическим, определяются как такие, которые реализуют грамматическое значение путем сочетания «вещественного» слова с «вспомогательно-грамматическим» словом.

Соответственно этому и грамматические формы слова, то есть формы, взятые в их отношении к выражению определенной грамматической категории (формы падежа, числа, лица, времени и т. д.), разносятся по рубрикам «синтетических» и «аналитических».

В качестве типичного синтетического способа выражения грамматического значения в лингвистике указывается внутренняя флексия, или грамматическое чередование корневых (основных) фонем. Именно по этому признаку морфологическая типология языков, выдвинутая сравнительно-историческим языкознанием XIX века и прозрачно выступающая в основе большинства современных типологических исследований, выделила «флективный» тип языка, к которому, в частности, относятся все индоевропейские языки (хотя внутренняя флексия в исторический период их существования не обнаруживает продуктивного характера).

Способ внутренней флексии или корневого морфофонемного замещения («грамматическая инфиксация») используется в английском языке в претеритных и претерито-причастных формах нерегулярных глаголов (большая часть которых представляет собой остатки сильных германских глаголов) и, кроме того, в численных формах нескольких существительных. Поскольку в рассматриваемых формах имеет место чередование, постольку исходные парадигматические формы соответствующих слов тоже должны рассматриваться как флективные-. Ср.: take -- took -- taken, drink -- drank -- drunk, teach -- taught -- taught, etc.; man -- men, brother -- brethren, etc.

Другой синтетический способ, не являющийся продуктивным в узкой морфологической системе языка (изменительная морфемика), представлен супплетивизмом -- выражением грамматического значения посредством противопоставления разных корней в единой парадигме [Конецкая, 1973]. Иначе, супплетивизм основан на грамматическом чередовании корней (основ), что, как мы отмечали выше, сближает его со способом внутренней флексии. Данный грамматический способ используется в формах глаголов be и go, в формах нестандартных степеней сравнения прилагательных и наречий, в отдельных парадигматических формах личных местоимений, в отдельных парадигматических формах неопределенных местоимений, в отдельных парадигматических формах модальных глаголов, в отдельных парадигматических формах существительных (некоторые из перечисленных форм являются пограничными между словоизменительными и словообразовательными -- см. ниже). Ср.: be -- am -- are -- is -- was -- were; go -- went; -can -- be able, must -- have (to), may -- be allowed (to); good -- better; bad, evil, ill.-- worse; much -- more; little -- less; I -- me, we -- us, she -- her; one -- some, several, a few; man -- people; news -- items of news; information -- pieces of information и т. д.

Будучи непродуктивным в изменительной морфологии, супплетивизм обнаруживает жизненность в лексико-деривационных системах языка. В синтаксисе он принимает специфическую форму «квазитрансформаций» [Иртеньева, 1970]. Квазитрансформация -- это деривационная корреляция предложений (точнее, конструкционных моделей предложений) единой вещественной семантики, в которой наблюдается чередование разных знаменательных слов, дополняющих друг друга по выражаемой номинативной и синтаксической функции. Так, для выражения пассивного признака моделью предложения, в активном корреляте которой употреблен глагол типа «квазипереходного» (например, have в значении обладания), используется соотнесенный с ним непереходный глагол. Ср.: Our library has the original manuscript of the chronicle. -- The original manuscript of the chronicle belongs to our library.

Супплетивные связи в морфологии, вместе с синтаксически релевантными соотношениями разнокорневых слов и разнословных сочетаний, входят в отмеченные корреляции конструкций, устраняя возникающую в языке асимметрию выражения на сигнемных уровнях, лежащих выше лексематического. Этот вопрос получает разъяснение в связи с выделением лексической парадигмы именования, о чем см. выше.

Описанным непродуктивным синтетическим способам в морфологии английского языка противостоит аффиксация, выступающая в виде внешней флексии (грамматического суффикса).

В разделе о классификации морфем мы перечислили скудный состав продуктивных грамматических суффиксов английского языка, образующих численные и падежные формы существительного, личностно-численные, временные, причастные и герундиальные формы глагола, синтетические формы степеней сравнения прилагательных и наречий. В парадигматических соотнесениях всех перечисленных форм, включая и степени сравнения, исходная форма характеризуется нулевым суффиксом. Если принять это во внимание, а также учесть тот факт, что всякая грамматическая форма находится в парадигматической соотнесенности по выражаемой категории по крайней мере с одной другой грамматической формой (например, форма единственного числа с формой множественного числа), то мы увидим, что количество синтетических грамматических форм в английском языке хотя и не велико, но не так уж и мало, как принято представлять. В английском языке мало не синтетических форм как таковых, а аффиксальных сегментов, участвующих в синтетико-морфологических корреляциях. Именно это и накладывает характерный отпечаток на весь язык, как язык со «скудной» морфологией.

Что касается аналитических грамматических форм, то прежде чем рассмотреть их реализацию в строе языка, следует проанализировать принципиальное синтагматическое соотношение составляющих их элементов.

В соответствии с используемым способом аналитической формой должна быть признана всякая форма, основанная на категориально-грамматическом сочетании вспомогательного слова со знаменательным. Между тем, в лингвистике имеется тенденция относить к классу аналитических лишь такие сочетания, в которых общее грамматическое значение конструкции не вытекает (или не прямо вытекает) из собственного грамматического значения составляющих ее частей (требование «грамматического идиоматизма» сочетания). Таким образом, в качестве наиболее типичной английской аналитической формы исследователями рассматривается форма глагольного перфекта (в которой вспомогательный глагол полностью утратил значение обладания), а в качестве почти абсолютного эквивалента свободного сочетания аналитические степени сравнения, реализуемые соединением адвербиальных слов степени more, most с прилагательным или наречием.

Детальные сопоставительные исследования подобных «грамматических» и «неграмматических» сочетаний, осуществленные языковедами, привели к широкому раскрытию их системных свойств [Смирницкий, 1959, с. 68 и ел.; Москальская, 1961; Гухман, 1968, с. 143 и ел.; Бархударов, 1975, с. 67 и ел.]. См. также материалы в сб. [Аналитические конструкции в языках различных типов, 1965]. Вместе с тем, оценивая полученные данные, мы не можем не отметить, что выдвигаемое требование «грамматического идиоматизма» как основа общего понятия аналитической грамматической формы представляется неоправданно сильным. Собственную смысловую основу формально-грамматической аналитичности разумно непосредственно соотнести со смысловой основой аналитического способа, на использовании которого форма построена. Если подойти к оценке рассматриваемого понятия именно с этой точки зрения, становится ясным, что корень смысла аналитичности должен лежать в отражении составного характера, то есть раздельности, «дисклюзивности» выявления некоторого морфологического признака как признака, замыкающегося на едином вещественном слове (вещественном -- по соотношению с вспомогательным элементом, поскольку само данное слово может иметь грамматический характер. Ср. аналитические формы глагола do и др.).

Но, соглашаясь со справедливостью такого подхода, уже нельзя будет требовать непременного исключения неидиоматичных сочетаний из области аналитических грамматических форм. Сохраняя за ними рубрику аналитичности, то есть признавая их соотносительными с прочими аналитическими формами языка, нужно будет просто указать их соответствующий статус в общей системе аналитических форм. При этом признаком объединения элементов системы будет признана фундаментальная дисклюзивность формы, а градационным признаком различия -- соотносительная диффузность или, наоборот, расчлененность передачи грамматического значения.

В таком случае, наряду с аналитическими формами глагольного перфекта, континуума, футурума, пассива, субъюнктива и интенсивного индефинитума (формы с эмфатическим do), будут выделены также аналитическая форма инфинитива (с частицей to, то есть «маркированный» инфинитив), аналитические формы глагольного лица (специфическая «совместная» форма, выявляющаяся в сочетаниях глагола с личными местоимениями), аналитические формы восходящих и нисходящих степеней сравнения (more important -- most important:: less important -- least important), аналитические формы артиклевой детерминации существительного (man -- a man -- the man).

Наряду с перечисленными формами неравного статуса своих составляющих, в качестве маргинальных, стилистически окрашенных аналитических форм в современном английском языке можно выделить и формы специфического повтора, употребляющиеся для выражения интенсивной итеративности, длительности и процессности в системе глагола, неопределенно высокой степени качества в системе прилагательного и наречия и неопределенно большой множественности в системе существительного [Мальченко, 1973]. Ср.: They talked, talked, talked, and there was no end to it. An infinite, infinite contempt was written across her face. But it will be years and years before I can see you again!

Что касается «однословной» или «двусловной» трактовки аналитической формы, то этот вопрос подлежит решению в рамках полярных и промежуточных явлений в языке. В этой связи должно быть ясно, что какой бы признак мы ни взяли за основу интерпретации грамматического аналитизма, а именно, асимметрию между раздельной формой и диффузной семантикой, или же просто раздельность формы, сопровождаемую определенным распределением лексико-семантической и грамматико-семантической функций между ее составляющими, морфологическая аналитическая форма всегда будет занимать промежуточное положение между формой отдельного слова и формой словосочетания.

Грамматическая категория, выражаемая категориальными формами, соотнесенными в оппозициях и объединенными в парадигмы, может либо замыкаться в определенном классе слов, либо, выявляясь в рамках некоторого класса в качестве его сущностной (субстанциальной) основы, переходить на другие классы, отображаясь там, в частности, в виде согласованных признаков.

Примерами грамматических категорий первого типа, то есть категорий, замыкающихся в лексематическом классе, могут служить глагольные категории времени, наклонения, залога. Примерами грамматических категорий второго типа, то есть категорий, переходящих от одних лексематических классов на другие классы и отражающихся в них, могут служить категория рода у русского существительного и ее отражение в категориях рода прилагательного и глагола; категория числа у русского существительного и ее отражение в категориях числа прилагательного и глагола; категория числа у английского существительного и ее отражение в категории числа глагола.

Ясно, что системные статусы собственного категориального признака, имманентного для данного класса слов, и отраженного категориального признака принципиально различны. Они различны уже потому, что один из этих признаков является прямым, а другой опосредованным. Таким образом, среди грамматических категорий важно выделить не только категории замкнутые (интрапозитные) и переходящие (трансгрессивные), но также (и прежде всего) категории собственные, имманентные и категории отраженные, рефлективные.

Замкнутые категории, по терминологическому содержанию, являются только имманентными. Что же касается категорий переходящих, то в рамках категориально-образующего, основного, «порождающего» класса они являются имманентными, а в рамках смежного, отражающего класса -- рефлективными.

Характерное соотношение имманентных и рефлективных категорий наблюдается в грамматической структуре глагола, где категории лица и числа являются рефлективными, выражая лишь свойства денотата подлежащего, а прочие категории (время, вид и др.) имманентными, за семантикой которых стоит процесс как таковой. Ср.: I am accepting the offer. -- We are accepting the offer. The protest was vain. -- The protests were vain.

Поскольку личный глагол обнаруживает обязательную отнесенность к лицу и числу подлежащего во всех случаях употребления, постольку, как мы указали выше, сочетание английского глагола с личным местоимением может рассматриваться как особая полуаналитическая «совместная» форма выражения категориального значения лица и числа безотносительно к наличию или отсутствию соответствующих грамматических форм согласования (he went, they will be happy и т. д.) [Блох, 1983, с. 134].

Другое существенное деление грамматических категорий связано с постоянством или непостоянством признака, выраженного в слове средствами его морфемики.

На этом основании деления вычленяются, с одной стороны, категории постоянного признака, или константные и, с другой стороны, категории переменного признака, или альтернантные.

Примером категории постоянного признака может служить категория рода, разбивающая класс английских существительных на подклассы существительных неличностных и личностных, а последние -- на подклассы («подподклассы») существительных мужских и женских, а также «общих». Это грамматически релевантное разбиение репрезентируется системой местоимений третьего лица, находящихся в обязательной корреляции с существительными. Ср.: it (существительные неличностные): river, village, tree, lion, fly, etc., he (существительные личностные мужские): man, gentleman, father, boy, etc.; she (существительные личностные женские): woman, lady, mother, girl, etc.; he/she (существительные личностные общие): person, parent, friend, child, etc.

Примером категории переменного признака может служить категория субстантивного числа, выявляющаяся в формах численного изменения существительного, или категория сравнения, выявляющаяся в формах изменения качественных (точнее, оценочных [Блох, 1983, с. 205--207]) прилагательных и наречий по степеням сравнения.

Одно и то же общее свойство предметов и явлений может отражаться как в постоянном, так и в переменном категориальном признаке, однако характер этого отражения в двух типах признаков будет существенно различным.

Так, отнесенность существительного к количественной определенности предмета реализуется в постоянном признаке, разбивающем все существительные на счисляемые и несчисляемые, и в переменном признаке, находящем выражение в изменении счисляемых существительных по формам единственного и множественного числа. Таким образом, постоянный признак существенно отражает классификацию предметов и явлений, а переменный признак отражает связи и отношения предметов и явлений, давая им характеристику «второй степени абстракции». Иначе, постоянный признак кладется в основу словообразования, или лексической деривации (деривация простая и композитная), переменный признак -- в основу словоизменения, или лексической демутации (склонение и спряжение).

С другой стороны, альтернантные формы (формы переменного признака) могут на некотором участке системы выступать в качестве константных (форм постоянного признака), а константные формы, наоборот, в качестве альтернантных. Но при подобном переходе признака его основное, исходное свойство не исчезает, оно совмещается с вторичным свойством, в результате чего возникают гибридные формы изменительного образования (или демутационной деривации) и образовательного изменения (или деривационной демутации).

Примером гибридных форм изменительного образования могут служить английские существительные групп singularia tantum и pluralia tantum, существительные со смещением значения при переходе от единственного числа к множественному и наоборот и др. Ср.: news, information, advice; mathematics, linguistics; innings; charity, kindness, friendship, etc. -- people, police, gentry; vermin; scissors, bellows, spectacles; effects, proceeds; manners, morals, pains, grounds, colours, letters, etc.

Примером гибридных форм образовательного изменения могут служить мужско-женские субстантивные пары. Ср.: actor -- actress, author -- authoress, count -- countess, host -- hostess, etc.; tiger -. -- tigress, lion -- lioness, etc. В этот же набор органически входят и «нерегулярные» образования: , master -- mistress, duke -- duchess, executor -- executrix; hero -- heroine, sultan -- sultana, signor -- signora; landlord -- landlady, milkman -- milkmaid; he-goat -- she-goat; bull-calf -- cow-calf, etc.

В свете указанного характера реализации категориальных признаков раскрываются свойства склонения и спряжения как конкретных проявлений словоизменения. При этом, как и в других случаях анализа языковых категорий, мы сосредоточиваем внимание прежде всего на явлениях как таковых и лишь затем обращаемся к терминам, их обозначающим.

Два кардинальных типа грамматических категорий различаются, соответственно, собственным (имманентным) и отраженным (рефлективным) характером трактовки признака. Собственный признак передается в существенно независимых формах, отраженный признак -- в существенно зависимых, особенно же в согласованных формах. Учитывая эту разницу, формы первого типа разумно отнести к формам «склонения», а формы второго типа -- к формам «спряжения». Таким образом, существительное склоняется, прилагательное спрягается по родам, числам, падежам (в тех языках, где имеются соответствующие формы прилагательного); глагол спрягается по лицам и числам, отражая соответствующие категории субстантива-подлежащего (а в некоторых языках, как, например, в кавказских, также и субстантива-дополнения), но склоняется по собственным, имманентным глагольным категориям времени-вида (соответственно, английские формы прошедше-настоящие, будуще-небудущие, длительно-недлительные, перфектно-неперфектные), залога (формы пассивно-непассивные) и наклонения (формы сослагательно-изъявительные).

Лексема существует в совокупности своих категориальных форм таким образом, что каждое конкретное словоупотребление, или «глосса» (А. И. Смирницкий), являясь пересечением категориальных оппозиций и парадигм, отражает категориальную структуру лексемы в целом. Именно в этом смысле мы говорим, что глосса является речевой актуализацией словоформы.

Так, словоформа глагола (he) stopped входит в парадигматические ряды лица, числа, времени, вида и т. д., соответствуя определенной «грамматической форме» или «парадигматической ступени» в каждом из этих рядов. Иными словами, с точки зрения выражения времени она является «формой прошедшего времени», с точки зрения выражения вида она является «формой неопределенного вида» и т. д.

Грамматическая категория, обязательно отражаясь в словоформе (будучи в ней репрезентирована либо сильным, либо слабым членом соответствующей оппозиции), не может быть в обычном употреблении выражена в ней дважды. На этом основании А. И. Смирницкий, как известно, исключил форму перфекта из категории вида, поскольку перфект может выражаться в глаголе одновременно с континуумом (формой длительности), образуя «форму» длительного перфекта. По А. И. Смирницкому, перфект вместе со своим противочленом строит особую категорию «временной отнесенности», не являющуюся ни видовой, ни временной [Смирницкий, 1959, с. 274 и ел.].

А. В. Бондарко, исходя из предположения, что перфект и длительная форма вместе противопоставлены неопределенной (недлительной) форме глагола, утверждает, что не все категориальные формы входят в строгие оппозиции; могут существовать и такие формы, которые стоят «на периферии» системы, включаясь в корреляции неоппозиционного характера [Бондарко, 1981].

Между тем, учитывая материалы по изучению структуры грамматических категорий, накопленные к настоящему времени, следует подойти к оценке соотношения между грамматической формой и грамматической категорией, с другой стороны. Поскольку - категория не может выражаться в словоформе дважды, постольку все оппозиционные формы, отраженные словоформой, необходимо осмыслить вместе с их оппозиционными противочленами как конституирующие разные категории. Отсюда следует, что если английский глагол в единой словоформе может одновременно выражать прошедшее время и будущее время (форма «будущее в прошедшем»: I should do, he would do), то в системе английского глагола выявляются две категории времени: во-первых, «первичное» время, различающее прошедшее (сильный член категориальной оппозиции) и настоящее (слабый член категориальной оппозиции), и, во-вторых, «вторичное», или «проспектное» время, различающее будущее, или футурум (сильный член категориальной оппозиции) и не-будущее, или инфутурум (слабый член категориальной оппозиции). Далее, если в единой глагольной словоформе могут одновременно выражаться перфектность и длительность (форма «длительный перфект»: he has been doing), значит, в системе английского глагола выявляются две категории вида: во-первых, вид «развития» (континуум:: индефинитум) и, во-вторых, вид «ретроспективной координации» (перфект:: имперфект).

Следовательно, такие общие грамматические понятия, как «время», «вид», «наклонение» и другие, взятые сами по себе, вовсе не предполагают единых категориальных систем для выражения определяемых ими значений. Грамматическая категория в каждом языке формируется конкретными соотношениями его грамматических форм. Если некоторые формы, выражая варианты единого базового значения (времени -- прошедшее, настоящее, будущее и др.; вида -- совершенный, несовершенный, длительный и т. д.), являются взаимоисключающими, отсюда следует, что они образуют единую грамматическую категорию. Таковы, скажем, все формы глагольного времени в русском языке. Если же они не исключают друг друга, а в определенных комбинациях могут сосуществовать в единой словоформе, отсюда следует лишь то, что они входят составными частями в разные категории, даже если значения, ими выражаемые, являются родственными.

На этом основании общая категориальная раскладка форм английского глагола выглядит следующим образом: лицо (первое, второе, третье), число (единственное, множественное), время первичное (прошедшее -- претерит, настоящее --- презенс), время вторичное, или проспектное (будущее -- футурум, не-будущее -- инфутурум) , вид развития (длительный -- континуум, неопределенный -- индефинитум), вид ретроспекции (совершенный -- перфект, несовершенный -- имперфект), залог (страдательный -- пассив, действительный-- актив), наклонение (сослагательное -- субъюнктив, изъявительное -- индикатив). Английское наклонение, как и другие глагольные категории, выявляется существенно в бинарной привативной оппозиции, поскольку его «императив» не имеет форм выражения, отличных от форм сослагательного наклонения, и не может сосуществовать с ними в единой словоформе [Блох, 1983, с. 189].

При контекстном функционировании грамматических форм в реальных условиях общения их оппозиционно-категориальные признаки вступают во взаимодействие таким образом, что один член категориальной оппозиции может быть употреблен в позиции, типичной для другого, противоположного члена. Как принято говорить, оппозиция в таких случаях «деформируется» или «стягивается в один член».

Контекстная деформация категориальной оппозиции была описана в литературе как «нейтрализация» оппозиции, то есть потеря членами оппозиции их различительной силы на данный случай [Трубецкой, 1960, с. 256 и ел.; Хлебникова, 1964; 1969; Шендельс, 1970, с. 15 и ел.]. Наблюдение над функционированием оппозиционно-связанных форм, однако, показывает, что ослабление различительной силы у членов оппозиции далеко не всегда приводит к фактической ликвидации оппозиции (ее «стяжению в один член») и в разных контекстно-ситуативных условиях может быть различным по степени проявления. Общим фактором, лежащим в основе разных конкретных видов деформации категориальных оппозиций, является оппозиционное замещение или оппозиционная редукция, состоящая в употреблении одного члена оппозиции с таким синтагматическим назначением, которое составляет принадлежность другого члена по его регулярному оппозиционному статусу [Блох, 1973а; 1977; Блох, Данчеева, 1983]. При этом возможны два принципиально различных случая оппозиционной редукции с собственно функциональной точки зрения.

Первый случай -- замещающий член полностью теряет свое содержательное качество, максимально уподобляясь по функции замещаемому члену. Иными словами, в этом случае наблюдается действительная функциональная нейтрализация замещающего члена. Подобная функциональная нейтрализация сама по себе не имеет какого-либо четко выраженного экспрессивного предназначения, хотя, вообще говоря, она может быть связана с вариациями в выражении частных значений соответствующих категорий.

Так, характерным видом нейтрализации по категории числа существительного является употребление единственного числа в родовом значении. Ср.: A man can die but once (поел.). The lion is not so fierce as he is painted (поел.).

Нейтрализующее употребление настоящего времени в функции будущего связано с выражением запланированности действия, а также его необходимости в разных вариантах. Ср.: It is going to be rough and I am a bad sailor. We meet at Lady Metroland"s on the twelfth, if not, as I hope, before (E. Waugh).

Характерна нейтрализация видовой оппозиции развития (неопределенный вид -- длительный вид) при употреблении неопределенной видовой формы в описательном тексте. Ср.: Opposite him in the carriage the two detectives slept, their bowler-hats jammed forwards on their foreheads, their mouths open, their huge hands lying limply in their laps. Rain beat on the windows; the carriage was intensely cold and smelt of stale tobacco (E. Waugh).

Второй случай -- замещающий член не полностью теряет свое функциональное качество, то есть становится, по существу, носителем двух функций одновременно: и функции своего противочлена по условию замещения, и собственной функции, которая обычно отодвигается на роль особого фонового признака. Данный тип оппозиционной редукции соответствует нарочитому, экспрессивно насыщенному переносу замещающего члена в необычные для него условия употребления и поэтому может быть осмыслен как «транспозиция» замещающего члена (ср.: [Шендельс, 1964; Бондарко, 1963; Krizkova, 1966]).

Выразительную транспозицию по категории числа существительного мы видим, например, в употреблении множественного числа «уникального» объекта. Уникальность, то есть существенная единичность денотата, является здесь тем фоном, на котором ярко выделяется категориальное значение множественности существительного, его обозначающего. Ср.: ...that skin so prized by Southern women and so carefully guarded with bonnets, veils and mittens against hot Georgia suns (M. Mitchell).

Длительный вид глагола, замещая в транспонирующем употреблении неопределенный вид, перенимает его семы привычности, повторяемости действия, но при этом сохраняет собственное значение действия в развитии в качестве семантического фона, что и приводит к требуемому стилистическому эффекту. Ср.: Jake had that same desperate look his father had, and he was always getting sore at himself and wanting other people to be happy. Jake was always asking him to smile (W. Saroyan).

Направление замещения в обоих типах оппозиционной редукции нефиксировано, то есть в позиции замещения может оказаться как сильный, так и слабый член оппозиции. Тем не менее для сильного члена более характерно транспонирующее употребление в замещении, а для слабого, наоборот, нейтрализующее, что находится в соответствии с их функциональной природой.

Замещение сильного члена слабым мы называем «восходящим» замещением; замещение слабого члена сильным, соответственно, «нисходящим» замещением [Блох, 1973а, с. 40].

Процессы транспозиции, как и процессы нейтрализации, являются постоянными спутниками регулярного функционирования категориальных оппозиций, реализуя на своих участках действующей грамматической системы языка разного рода экспрессивно-стилистические задания -- «эффекты транспозиций». Именно транспозиция составляет стержень того яркого и своеобразного явления в тексте-образовании, которое можно назвать грамматической образностью.

Транспонирующее замещение в обоих направлениях хорошо прослеживается в функционировании форм времени английского глагола.

Как мы выяснили выше, грамматическое время в английском языке выражается двумя категориальными оппозициями, репрезентированными либо сильным, либо слабым членом в каждой личной форме глагола. Первая оппозиция (первичное время) противопоставляет прошедшее время настоящему времени. Вторая оппозиция (вторичное время) противопоставляет будущее время, соответственно, настоящему для временного плана настоящего и прошедшему для временного плана прошедшего.

Наиболее известный случай транспозиции по категории первичного времени представляет перевод формы настоящего времени в план прошедшего времени (восходящее замещение). Это -- «настоящее историческое» или, в латинизированном переложении, «претеритный презенс». Претеритный презенс представляет прошедшее действие как бы происходящим в данный момент, то есть образно переносит его в настоящее. Например: There was a garage just round the corner behind Belgrave Square where he used to go every morning to watch them messing about with cars. Crazy about cars the Kid was. Jimmy comes in one day with his motor bike and sidecar and asks for some petrol. He comes up and looks at it in the way he had (E. Waugh).

При обратном (нисходящем) направлении замещения по категории первичного- времени форма прошедшего времени приобретает дифференциальное значение «включенность момента речи», сохраняя в качестве фонового собственное значение прошедшего. Такой «презентный претерит» отличается тем, что несет дополнительные оттенки вежливости, предупредительности. Это отмечает, в частности, Е. Крейзинга, называющий данное употребление прошедшего времени «прошедшим скромности» -- "the preterite of Modesty" . Ср.: "Basil, I wanted to ask you something -- are you going to the State Fair tonight?" -- "Why, yes, I am." (F. S. Fitzgerald). Презентный претерит обычно употребляется в разговорной диалогической речи, по преимуществу в контактоустанавливающих частях высказываний.

Восходящее замещение по категории вторичного времени, то есть употребление настоящего времени вместо будущего («футуральный презенс»), в большинстве случаев является нейтрализующим. Но эта форма может появиться и в результате транспозиции, экспрессивно перенося описание будущих действий в план настоящего. Например: I"ve been daydreaming (not for the first time) about living with G.P. He deceives me, he leaves me, he is brutal and cynical with me, I am in despair... We are together, very close in spirit. All silly magazine stuff, really, in the details. (J. Fowles).

Другой важной коннотацией такого употребления настоящего времени является категоричность установки говорящего относительно выполнения некоторого действия в будущем. Например: Harm or no harm, he leaves here in t" morning. We"ll get on better without him. And I"m going to tell him so. (J. B. Priestley).

Наконец, восходящее транспонирующее употребление будущего времени в функции настоящего времени («презентный футурум») связано с выражением модальных значений -- таких, как предположительность и снятие категоричности заявления. Например: Sally (She is silent a moment, and then is heard the siren of a very-large car): It"ll be Mr and Mrs Ormund. Here, I must nip upstairs and see if their rooms look all right. (J. B. Priestley). Well, at any rate you will admit that all my friends are either Englishmen or men of the big world that belongs to the big Powers. (G. B. Shaw).

Оппозиционное замещение осуществляется посредством тонкого языкового механизма, в функционирование которого вовлечены собственные свойства лексем (внутренние контекстуальные факторы), компоненты лексического и грамматического окружения форм (внешние контекстуальные факторы), а также ситуативные условия текстообразования. Сложное взаимодействие этих факторов в конкретных случаях оппозиционного замещения и вызывает к жизни экспрессивные коннотации, способные резко повысить впечатляющую силу речи -- как литературно-художественной, так и обиходной.

Основной единицей грамматики является грамматическая категория. Слово категория обозначает родовое (общее) понятие по отношению к видовым (частным) понятиям. Например, имя собака будет категорией по отношению к названиям конкретных пород – овчарка, терьер, такса.

Грамматическая категория объединяет грамматические формы с однородным грамматическим значением. Совокупность однородных и противопоставленных друг другу грамматических форм конкретного языка называют парадигмой. Например, грамматическая категория (парадигма) падежа в современном русском языке состоит из шести форм с грамматическими значениями именительного, родительного и т.д. падежей; грамматическая категория падежа в английском языке включает две формы – именительный и притяжательный (родительного со значением принадлежности) падежи.

Грамматическое значение – обобщенное значение, присущее целому ряду слов или синтаксических конструкций и выражающееся регулярными (стандартными) средствами. Грамматические значения соответственно грамматическим категориям бывают морфологические и синтаксические.

В слове грамматические значения является обязательным дополнением к лексическому. Различия между ними в следующем:

а) лексическое значение присуще конкретному слову, грамматическое – ряду слов.

б) лексическое значение связано с реалиями – предметами, признаками, процессами, состояниями и т.п. Грамматическое значение указывает на 1) отношения между предметами и явлениями (род, число, падеж); 2) на отношение содержания высказывания к действительности (наклонение, время, лицо); 3) на отношение говорящего к высказыванию (повествование, вопрос, побуждение, а также субъективных оценок – уверенность / неуверенность, категоричность / предположительность) .

в) лексическое значение всегда содержательно. В каком-то смысле исключение составляют слова с опустошенным лексическим значением. Их называют десемантизированными. Слово девушка определяет представительниц женского пола в возрасте приблизительно 15-25 лет, а как обращение используется по отношению к гораздо более зрелым продавщицам, кондукторам, кассиршам и т.п. В данном случае слово девушка обозначает не возраст, а указывает на профессиональный статус адресата.

Грамматическое значение бывает чисто формальным, т.е. не имеющим прототипа в самой действительности. Например, род неодушевленных существительных – ручей – река – озеро; исп. el mundo ‘мир’, фр. le choux ‘капуста’ (м.р.); средний род одушевленных существительных – русск. чадо, дитя; болг. момче ‘мальчик’, момиче ‘девочка’, куче ‘собака’; нем. das Mädchen ‘девочка’. Аналогом формальных грамматических значений являются слова с пустыми денотатами (леший, Атлантида и т.п.).

Грамматическая форма – внешняя (формальная) сторона языкового знака, в которой выражается определенное грамматическое значение. Грамматическая форма – представитель грамматической парадигмы. Если в языке есть некая грамматическая категория, то имя всегда будет иметь ту или иную грамматическую форму. При описании языковых фактов обычно так и говорят: существительное в форме родительного падежа, глагол в форме изъявительного наклонения и т.п. Грамматическая форма – единство грамматического значения и материальных средств его выражения.

Грамматическое значение может быть выражено двумя способами –синтетически (внутри слова) и аналитически (за пределами слова). В рамках каждого способа существуют различные средства выражения грамматических значений.

Синтетические средства выражения грамматических значений.

1. Аффиксация (флексия, суффикс, приставка видовой пары): мама (и.п.) – мамы (р.п.); бежать (инфинитив) – бежал (прошед. время); делал (несов. вид) – сделал (сов. вид).

2. Ударение – рyки (и.п., мн. ч.) – рукu (р.п., ед. ч.).

3. Чередование в корне (внутренняя флексия): собирать (несов. вид) – собрать (сов. вид); нем. lesen ‘читать’ – las ‘читал’.

4. Редупликация – удвоение корня. В русском языке как грамматическое средство не используется (в словах типа синий-синий редупликация является семантическим средством). В малайском языке orang ‘человек’ – oran-orang ‘люди’ (полная редупликация); частичная редупликация – тагальск. mabuting ‘хорошо’ mabuting-buting ‘очень хорошо’.

5. супплетивизм – образование форм слова от другой основы: я – мне; хорошо – лучше; нем. gut ‘хороший’ – besser ‘лучше’ – beste ‘лучший’.

Грамматические значения могут выражаться несколькими средствами. В образовании перфектной формы древнегреч. τέτροφα ‘покормил’ от τρέφο ‘кормлю’ участвуют сразу четыре средства: неполное повторение основы τέ-, флексия -α, ударение и чередование в корне – τρέφ / τροφ.

Аналитические средства выражения грамматических значений.

1. Собственно аналитические средства – специальные грамматические средства для образования аналитических форм: учить – буду читать (буд. время); быстрый (положительная степень) – более быстрый (сравнительная степень) – самый быстрый (превосходная степень).

2. Средство синтаксических связей – грамматические значения слова определяется грамматическими значениями другого слова. Для несклоняемых слов русского языка это единственное средство выражения их грамматического рода. Несклоняемые одушевленные существительные принадлежат, как правило, мужскому роду: забавный кенгуру, зеленый какаду, веселый шимпанзе. Род неодушевленных несклоняемых существительных обычно определяется родовым словом: зловредная цеце (муха), глубоководное Онтарио (озеро), солнечный Сочи (город), незрелый киви (фрукт).

3. Служебные слова – грамматические значения выражаются посредством предлогов, частиц или значимым их отсутствием: шоссе блестит (и.п.) – стоять у шоссе (р.п.) – подойти к шоссе (д.п.) – выехать на шоссе (в.п.) – развернуться на шоссе (п.п.); узнал (изъявительное наклонение) – узнал бы (сослагательное наклонение).

4. Порядок слов – грамматические значения определяются позицией слова в предложении. В конструкции с омонимичными именительным и винительным падежами первое место слова осознается как его активная роль (субъект), а второе – как пассивная (объект): Лошадь видит мышь (лошадь – и.п., подлежащее; мышь – в.п., дополнение) – Мышь видит лошадь (мышь – и.п., подлежащее лошадь – в.п., дополнение).

5. Интонация – выражение грамматических значений определенным интонационным рисунком. ↓Деньги пошли на телефон: 1) с логическим ударением на слове деньги и паузой после него; глагол пошли употреблен в изъявительном наклонении; смысл фразы «Деньги истрачены на приобретение телефона»; 2) при неакцентированном интонационном рисунке глагол пошли употреблен в повелительном наклонении; смысл фразы «На телефон надо положить деньги».

Вопросы и задания для самоконтроля:

1. Что такое грамматика?

2. В чем разница между лексическим и грамматическим значением?

3. Какие особенности имеет отражение реальности в грамматике?

4. Какие средства выражения грамматических значений вы знаете?

Самое общее противопоставление с точки зрения семантики - это деление значений на лексические и грамматические, хотя во многих языках эти два вида значений могут быть выражены в комплексе, в пределах одного слова. В таком случае носителем лексического значения является корень «в сотрудничестве» со словообразовательными морфемами. Грамматическое значение концентрируется в словоизменительных морфемах, но опять-таки при поддержке морфем словообразовательных. Получается, что эти последние (префиксы и суффиксы) - так сказать, слуги двух господ: они работают и на лексику, и на грамматику. Действительно, какой-нибудь суффикс -к- в слове ручка служит образованию нового слова. Но он же предопределяет, что это слово будет существительным, и притом женского рода, а это уже область грамматики...

Лексическое значение противопоставлено грамматическому, во-первых, тем, что оно более вещественно, более «предметно», в то время как грамматическому свойственна большая степень абстрактности, отвлеченности. Во-вторых (см. раздел 22), системность лексических значений неочевидна, не бросается в глаза. Грамматические же значения четко противопоставлены друг другу и взаимно обусловливаются. Так, словоформа рука в функции субъекта действия (Рука бойцов колоть устала) противопоставлена словоформе руку в функции объекта действия (Дай руку, товарищ!). И даже если они не находятся рядом в конкретном контексте (как тоже случается, ср.: Рука руку моет), они все равно соотносятся друг с другом в нашем сознании - «помнят» друг о друге, подразумевают друг друга. Именительный падеж выделяется только тогда, когда он противопоставлен какому-то иному (хотя бы одному) падежу. Но в русском языке словоформа именительного падежа рука противопоставлена также словоформе рукой (творительный падеж в значении орудия действия и др.), словоформе руке (дательный падеж в значении адресата действия) и т.д. И то же самое можно сказать о любой падежной форме: она образует целую сеть оппозиций с другими формами.

Конечно, есть языки, в которых система словоизменения - не такая богатая. В частности, имя существительное в современном английском языке имеет всего три морфологические формы. Единственное число здесь противопоставлено множественному (brother "брат" - brothers "братья", bee "пчела" - bees "пчелы", lamp "лампа" - lamps "лампы" и т.п.), а кроме того, в рамках единственного числа существует оппозиция общего падежа так называемому притяжательному падежу, ср.: bee "пчела" - bees speed "скорость пчелы" (показатель притяжательного падежа омонимичен показателю множественного числа). Других падежей в английском нет. Но при «бедной» системе словоизменения противопоставленность форм друг другу - еще более явная.

Итак, возьмем ли мы для примера отдельную флексию или целую словоформу, нетрудно убедиться: каждая грамматическая единица существует только «на фоне» себе подобных - других членов грамматической системы. Совокупность противопоставленных друг другу форм словоизменения называется парадигмой (от греческого корня paradeigma, означающего "образец"). К примеру, парадигма русского слова Рука состоит из 12 словоформ: рука, руки, руке, руку, рукой, (о)руке,руки,рук,рукам,руки,руками, (о)руках. И не беда, что какие-то из этих единиц совпадают друг с другом (как в нашем случае именительный и винительный падежи во множественном числе): у них разные функции, и они сохраняют свою противопоставленность в системе. Подтверждением этому служит то, что у других слов данные формы будут различаться (ср.: подруги - подруг, братья - братьев и т.п.). Иными словами, как это видно на примере английских форм множественного числа и притяжательного падежа, в рамках парадигмы допустима частичная омонимия. Но сравнение и обобщение парадигм разных лексем позволяет нам построить парадигму целого класса слов - например, типа склонения или даже части речи. Таким образом, мы можем говорить о парадигме имени существительного, парадигме прилагательного, парадигме глагола и т.п.

Кроме того, обратим внимание на то, что среди флексий, образующих парадигму, полноправное место занимает так называемая нулевая морфема (нулевая флексия, 0) - «пустое место» , наделенное - на фоне своих соседей по парадигме - собственным значением (см. раздел 10). В данном случае это значение родительного падежа множественного числа (рук, деревень, армий), а также - для части существительных - еще и значение винительного падежа множественного числа (женщин, коз, судей). В иных же случаях другая (или, собственно, «третья», «четвертая» и т.д.) нулевая морфема может нести иное значение - именительного падежа единственного числа существительных мужского рода (стол, конь)* единственного числа повелительного наклонения глаголов (вынь, стой) и т.д. Как и среди любых других морфем, среди нулевых флексий случается омонимия.

Если сравнивать словоизменение конкретного слова с парадигмой целого класса слов (например, части речи), то естественно, что на фоне такого идеального «образца» отдельная лексема может оказаться ущербной, дефектной: в ее словоизменении может недоставать той или иной словоформы. Эти парадигмы так и называют - неполными, или ущербными. Например, в английском языке абсолютное большинство существительных приобретают форму множественного числа при помощи показателя -s (это мы уже видели: brothers, bees...). Но есть несколько слов, которые такой формы не образуют (sheep, deer, swine) - их парадигма оказывается неполной.

Особенно важно понятие неполной, или ущербной, парадигмы для языков с богатым словоизменением. В частности, в русском языке многие глаголы по тем или иным причинам не образуют отдельных форм лица, числа, времени, наклонения... В частности, трудно произвести форму 1-го лица единственного числа настоящего времени от глаголов сопеть, дудеть, шелестеть. Не образуют формы единственного числа глаголы толпиться, сбежаться, сгрудиться, поумирать, повскакивать и др. Не имеют форм повелительного наклонения лексемы вянуть, гнить, состоять, видеть, грезить, бредить и т.п. Многие существительные в русском языке употребляются только в единственном или, наоборот, только во множественном числе - ясно, что их парадигма тоже неполна. Примерами первых лексем могут служить нефть, золото, вред, дрожь, беготня, голод, спасение, детвора и др., примерами вторых - ножницы, сани, ворота, щи, прятки, хлопоты, белила...

В русской грамматике известен своего рода казус, когда слово существует в виде одной только словоформы, причем косвенного падежа: это форма щец, - например, в высказывании: Еще тарелочку щец! (Действительно, а как сказать в именительном падеже: Мне понравились...щи? Но это другое, не уменьшительное существительное, и родительный падеж от него будет щей...)

На этом фоне несклоняемые существительные в русском языке выглядят антиподами: они просто лишены словоизменения как такового. (Конечно, можно было бы сказать, что у слов типа шоссе, алиби, рагу, казино есть полная парадигма, только все 12 ее членов выглядят одинаково, - но тогда само понятие парадигмы теряет всякий смысл...) Фактически же падеж этих существительных выражается при помощи их соседей по тексту: согласуемых прилагательных, управляющих глаголов, других существительных, с которыми данное слово находится в сочинительной связи, и т.п. Например, в высказывании У него твердое алиби слово алиби стоит в именительном падеже единственного числа, что мы узнаем, в частности, по форме определения твердое. Точно так же не составляет труда определить, что во фразе По скоростным шоссе мчатся современные автомобили словоформа шоссе имеет значение дательного падежа множественного числа: кроме эпитета скоростным, нам помогает в этом предлог по (мчаться по чему?)...

Парадигма слова может быть не только ущербной (если она включает в себя какие-то «незаполненные клеточки»), но и, наоборот, избыточной, - если для выражения какого-то грамматического значения существует несколько вариантов формы. Примерами таких вариантов в современном русском языке могут быть словоформы чтят и чтут, помахай и помаши, учители и учителя, рукой и рукою и т.п. Разумеется, в других языках - свои конкретные правила варьирования грамматических форм. Скажем, в польском языке названия лиц типа bohater "герой", oficer "офицер", biolog "биолог" допускают двоякое образование форм множественного числа: bohaterowie и bohaterzy, oficerowie и oficerzy, biolo-gowie и biolodzy.

Через парадигмы в языке выражаются грамматические категории. Грамматическая категория - это система противопоставленных друг другу грамматических значений вместе с системой выражающих их формальных средств. Получается, что словоизменительные парадигмы состоят на службе у грамматических категорий. Скажем, грамматическая категория падежа находит свое выражение в совокупности падежных парадигм, грамматическая категория лица реализуется через парадигму личных окончаний глагола и т.д. В то же время - и это очень важно - грамматическая категория воплощается не только в морфологических (словоизменительных) парадигмах, но ив иных формальных средствах, - например, порядке слов, служебных словах, интонации и др.

К примеру, категория наклонения в русском языке имеет в своем распоряжении, кроме глагольных флексий, также некоторые служебные слова - частицу бы в сослагательном наклонении, частицы да, пусть, -ка в повелительном наклонении, различные интонационные рисунки в устной речи и т.п. Одно дело - сказать нейтральным, равномерно понижающимся тоном: Приди через полчаса - это просьба, выра-ясенная обычной формой повелительного наклонения. Другое дело - сказать с повышающейся интонацией: Приди ты через полчаса... (и меня бы здесь уже не было) - это предположение, условие. Данное различие в устной речи мы выражаем прежде всего (если не считать употребления местоимения ты) через интонацию.

В каждом языке обязательно есть свой набор грамматических категорий. В частности, русскому языку присущи такие грамматические категории, как род, число, падеж, лицо, время, наклонение, вид, залог, степени сравнения. Все они охватывают максимально широкий круг лексики (практически целую часть речи или даже несколько частей речи). И все они с необходимостью (обязательностью) используются при построении высказываний, поэтому воспринимаются носителями языка как естественные и даже единственно возможные. Однако тот же род или вид представляет существенные трудности, скажем, для англичанина, изучающего русский язык. Почему океан и ручей - мужского рода, река и заводь - женского, а озеро и море - среднего? В чем разница в смысле высказываний Саша мне этого не сказал (совершенный вид) и Саша мне этого не говорил (несовершенный вид)?..

Глубинная причина всех этих и подобных трудностей в том, что грамматические значения (и объединяющие их грамматические категории) слабо связаны с объективной действительностью. В отличие от лексических, грамматические значения в большей степени замыкаются на самих себе, ограничиваются рамками языка, служат «смазкой» для его механизмов. Поэтому-то «чужие» грамматические категории кажутся нам странными, необязательными, даже нелогичными. Вот как писал Дж. Пауэлл, один из исследователей туземных языков Северной Америки: «Индеец понка для того, чтобы сказать «человек убил кролика», должен выразиться: «человек, он, один, живой, стоя (в именительном падеже), нарочно убил, пустив стрелу, кролика, его, живого, сидящего (в винительном падеже)», ибо форма глагола «убить» для данного случая должна быть выбрана из числа нескольких форм. Глагол меняет свою форму... чтобы обозначить лицо, число, род, одушевленность или неодушевленность, положение (стояние, лежание, сидение) и падеж. Форма глагола выражает также, совершено ли действие убийства случайно или преднамеренно, совершено ли оно при помощи снаряда, и если при помощи снаряда, то какого именно...» (Цит. по: Леви-Брюлъ Л. Первобытное мышление. - М., 1930. - С. 96.). Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что и в русском высказывании Человек убил кролика тоже выражено, что человек - это «он», «один», «мужского рода» и кролик тоже - «он», «один», «одушевленный»; и «субъектность» человека выражена именительным падежом, а «объектность» кролика - винительным (представим себе хоть на секунду обратные отношения: Человека убил кроликХ) Далее, в этом высказывании сообщается, что процесс убийства был, так сказать, разовым или кратким и закончился успешно (иначе было бы Человек убивал кролика)... Так что и русская фраза грамматически своеобразна. Во всяком случае, если взглянуть на нее глазами англичанина, то в ней тоже обнаружатся необязательные и «странные» значения - вроде упоминавшихся рода и вида. В английском же языке есть свои специфические категории, подлежащие обязательному выражению в речи, - такова, например, категория определенности/неопределенности имени. И русский, переводя данную фразу на английский, будет ломать голову над тем, с каким артиклем - определенным или неопределенным - употребить слово man "человек* и rabbit "кролик": A man / the man killed a rabbit / the rabbit?

Своеобразен не только набор грамматических категорий в каждом языке, но и их внутренняя структура. Единицы, составляющие грамматическую категорию, называются граммемами. Так, нам кажется совершенно естественным и логичным подразделение категории времени на три граммемы: настоящее, прошедшее и будущее время. Как уже говорилось, формы настоящего времени указывают на одновременность действия с моментом речи; формы прошедшего - на то, что действие предшествовало моменту речи, формы будущего - на то, что действие последует за моментом речи. Однако во многих европейских языках глагольных времен не три, а, скажем, пять или семь. И это заставляет нас усомниться или, по крайней мере, задуматься о преимуществах русской темпоральной (от лат. tempus "время" - временной) системы. А собственно, три ли граммемы времени в русском языке? Рассмотрим следующие примеры.
Не мешай отцу: он пишет письмо.
Каждый абитуриент пишет сочинение по родному языку и литературе.
В июле 1834 года Пушкин пишет своей жене, что он закладывает имение отца.

Можно ли считать, что формы глагола писать в данных примерах представляют одно и то же грамматическое время? В первом случае речь идет о сиюминутном действии, совпадающем с моментом речи. Во втором - о действии, так сказать, вневременном (регулярно повторяющемся и т.п.). В третьем, несомненно, о конкретном событии, состоявшемся в историческом прошлом (такое значение называется «историческое настоящее»). Для англичанина или испанца это всё разные времена. Мы тоже достаточно хорошо чувствуем эту разницу в значениях. Но поскольку, как уже говорилось, грамматическая категория - не только противопоставленные друг другу значения, но также и система регулярных формальных противопоставлений, то придется признать: в русском языке формальных признаков для выражения данных смысловых различий недостает. Следовательно, настоящее время в русском языке остается все же единым (хотя и очень «емким») членом грамматической категории времени; то же можно отнести к другим глагольным временам - прошедшему и будущему.

Подытожим этот раздел сентенцией, хорошо знакомой лингвистам: языки различаются между собой не тем, что в них можно выразить, а тем, что в них легче (т.е. естественней) и обязательней выразить. А естественней и обязательней - это и значит в языке выразить грамматическим путем.